Ещё одна чудесная ночь, от которых я уже понемного отвыкал. С галлюцинациями, голосами, и, бинго, церковным хоровым пением. Раньше от такого неплохо спасало успокоительное в ударных дозах, которое глушило страх, оставляя возможность быть наблюдателем и изучать трещины на потолке. Может, помогло бы и сейчас, не знаю. Меньше всего мне бы хотелось шариться ночью по полкам и думаьть о том, что ничего не меняется. За исключением непривычной тишины там, где было полно упрёков, но в критическую минуту я мог бы получить помощь. Мог бы. Так хотя бы был барьер. Его отсутствие напрягает куда сильнее этой тишины, в которой шуршат мои мысли, пробуравливая её бесполезными образами и видениями.
Он всё по-прежнему сидит на своём обрыве, завороженный падающими хлопьями снега. Но иногда он пробуждается. Тогда мне страшно. Я не хочу его слышать, никогда. Его вопросы и скорбь об ушедшем, что никогда не было настоящим. Когда-нибудь это всё закончится очень и очень плохо. Утешает только то, что всегда есть новый круг, а после этого успокоением занимается надежда о том, что я там буду. Чуть более приспособленным и открытым, настоящим и живым, а не барьером от убийственного мира. Неудачным барьером со своим багажом страхов и кучей бесполезных мыслей.