Жил-был человек. У него был маленький дом, и он жил в нём один. Человек прибирал дома каждый день, чтобы легко дышалось. Движения были точными и отработанными до автоматизма. Человек ходил на работу, где не работал никто, кроме него. Все остальные формы работы выполняли автоматы и роботы. И, разумеется, они молчали. Человек был только рад этому.
В магазины он тоже приходил один. И в Мире не было больше людей, вокруг была лишь молчаливая природа, излучающая меланхолию. Тишину нарушал вой ветра, барабанящие по крыше капли, шуршащие под ногами листья и мерный гул электричества, продолжающий давать жизнь Городу. Город жил, и, в какой-то мере, он тоже был один.
Человек шагал по улице. Ему не нужно было спешить, и некому было контролировать его действия. А он считал, что всему своё время, а время вправе выбрать он. И для Человека это было хорошо. Особенно ему нравилось бродить по пустующим улицам, вглядываться в надписи на стенах, оставлять что-то своё. Весь Мир стал для него домом, и всё потому, что он был один. Стены домов, остановок – всё Человек делал собственным, доказывая своё присутствие. Мир большой, а он нет, и Человек тоже хочет оставить след. Всё это - праздник одного человека про одного человека. И всё в сером-сером Городе стало его домом, с кислотными словами, выведенными на стенах, очередная бессмыслица на грязном бетоне. Сегодня Человек был здесь, а послезавтра будет там. И на губах будет расплываться пыльная улыбка, а глаза сиять кислотными цветами.
Человек начал расти. Он был по-прежнему один, и для Города его было мало. Человек не мог заполонить собой пространство Города, а что уж и говорить о Мире. Гул электричества не должен был потухнуть, отнимая жизнь Города, забирая сияние его глаз. И Человек стал больше. Он рос ещё и ещё, и был рад тому, что всё больше и больше пространства он может охватить, следы его увеличиваются, и масштаб его деятельности укрупняется. Никто не мог его увидеть, но Человека это не заботило. Он был один и Мир пал к его ногам, а Человек жил и жаждал безраздельной власти. Тело его серело, осыпалось бетонной пылью, но человек громогласно хохотал, чувствуя, что скоро достанет макушкой до звёзд. Он был велик, этот Человек. Но скорее, в буквальном смысле.
Работу свою он полностью поручил машинам и роботам, отдавая себя тому, что считал важнее. Машины трудятся, Человек творит, всё правильно и логично.
Человек рос всё больше и больше, питая собой Город. Улыбка его осыпалась пеплом, а тело вплавлялось в стены Города, становясь одним целым. Человек и Город слились в любовном поцелуе, путая, кто есть кто. То ли Человек превратился в бетон и кирпич, осыпаясь мелкой крошкой на землю, превращаясь в прах и навсегда становясь крупицей Города, то ли Город стал мыслить, как Человек, мечтать, как Человек. Но спор их, неуверенность, кто есть кто, разрешил Мир. Он позвал могущественное Время. И обрушило Время века, стирая всё. И стало то, что существовало, прахом земли. И некому больше было вспомнить о Человеке и Городе. Да и о Мире никто больше не вспоминал.
Остался Мир один. Он был объят дыханием вечности, и ему нравилось это чувствовать. Не мгновения суетящейся жизни, а постоянство. Его покой уже ничто не могло нарушить. И увидел он, что это хорошо.